В начале 70-х годов XIX века разразилась короткая, но крайне неудачная и опустошительная для Франции франко-прусская война. После недолго длившегося подъема Франция столкнулась с экономической нестабильностью. Многие художники бедствовали, тщетно пытаясь добиться признания у публики, продавая картины, чтобы прокормить свои семьи. Конечно же, проблема затронула и импрессионистов, которые были не в почете у Салона, выставиться в котором считалось едва ли не единственным способом, чтобы получить известность. До этого были попытки противопоставить Салону «иное», нескованное рамками академической живописи искусство – например, «Павильон реализма» Курбе и «Салон отверженных». Однако, по-настоящему ярким и важным для сегодняшней темы событием стало открытие первой выставки импрессионистов в 1874 году. Идея пришла в голову самому смелому и, пожалуй, уверенному художнику из сформировавшейся группы – Клоду Моне. Он предложил организовать общую выставку на средства самих же художников. Основной замысел был в том, чтобы завоевать престиж у широкой публики. Какое-то время шли споры, стоит ли привлечь к участию в планируемой выставке более привычных для зрителей и менее «революционных» художников, которые выставлялись в Салоне, чтобы хоть как-то смягчить эффект, сделать выставку менее эпатажной. Частично это предложение было реализовано, что, однако, не спасло выставку от провала.
Еще одной важнейшей задачей была необходимость найти место, где будет проходить выставка, а это требовало приличных расходов. К счастью, хороший знакомый импрессионистов, фотограф Надар согласился предоставить им свое фотоателье, которое располагалось в доме номер 35 на Бульваре Капуцинок. Бульвар Капуцинок – это один из «Больших Бульваров Парижа». Интересен он тем, что постепенно становился местом довольно бурной творческой жизни города. Здесь, например, в 1869 году открылся театр «Водевиль», находилось фотоателье Надара, который сам по себе был довольно прогрессивным человеком, одним из пионеров фотографии, и где прошла выставка импрессионистов, а в 1895 году именно в одном из домов на Бульваре Капуцинок состоялся первый в мире сеанс короткометражных фильмов Братьев Люмьер. В 1893 году здесь же открылся Концертный зал «Олимпия». Конечно, когда Моне писал картину в 1873 году, он не мог знать будущего бульвара, однако уже в 70-е годы на Бульваре Капуцинок царила особая атмосфера обновления, кипела жизнь. В этом можно убедиться, проанализировав саму картину.
Интересен ракурс, с которого мы, как и Моне в свое время, любуемся городом. Мы стоим на балкончике мастерской Надара, на том же этаже, что и двое мужчин в правой части картины, то есть они как бы «втягивают» зрителя в картину, создается ощущение, что мы являемся ее частью, и этот прием уравнивает нас с людьми на соседнем балкончике. Картина будто бы обрезана, что создает ощущение мгновенного впечатления, фотографии. Моне будто старается заставить нас почувствовать, что мы смотрим на Бульвар Капуцинок своими глазами. Как и в реальной жизни, мы не можем увидеть все и сразу, какая-то часть пейзажа просто не попадет в наше поле зрения. Важно, что быстрота восприятия (в этом случае мы, например, будто бросаем взгляд на городской пейзаж) обеспечивает оптическое единство картины.
Так как мы находимся не на самом низком, но и не на самом верхнем этаже, то мы получаем две точки обзора: сам бульвар с мостовой, фиакрами и толпой людей разворачивается под нами, мы смотрим на него сверху вниз, а на верхние этажи зданий на противоположной стороне бульвара и небо мы смотрим снизу-вверх. Размашистые ветки деревьев находятся с нами примерно наравне, в некоторых местах скрывая от нас средние этажи здания напротив.
В картине присутствует линейная перспектива, которая дополняется воздушной. Эта диагональ выходит из левой нижней части картины и стремится вправо и вверх. По мере удаления от нас пространство сужается и постепенно тонет в мягкой дымке, контуры смазываются и в конце концов и вовсе пропадают. Бульвар Капуцинок композиционно делится на две части: в левой находятся здания, а также она заполнена фиакрами. Они, скорее всего, движутся от зрителя, во всяком случае, те, которые находятся ближе к нам и которые можно рассмотреть лучше остальных. Две части бульвара разделяет ряд деревьев – платанов, что опять же подчеркивает наличие перспективы – чем дальше от мастерской, тем деревья становятся все меньше и меньше, уводя взгляд зрителя вдаль. Левая часть более заполненная, так как в нее даже не вмещается ближайшее к нам здание, и лишь небольшой кусочек неба виднеется над крышей второго. Справа же небо не спрятано от глаза за зданиями, разве что несколько деревьев немного закрывают обзор в месте перехода левой стороны бульвара в правую. Таким образом, картину можно поделить на две части не только по горизонтали, но и по вертикали. Можно добавить, что здания, судя по всему, имеют 5-6 этажей. Нижние этажи обычно были заняты разнообразными лавками и магазинами, а выше находились жилые квартиры. Можно добавить, что в картине присутствует еще одна диагональ, касающаяся крыш домов в левой части полотна – она из верхнего левого угла тянется вправо и вниз.
В «Бульваре Капуцинок» композиция очень тесно связана с особенностями освещения и колоритом. Улица разделена на две стороны как композиционно, так и с помощью излюбленного приема Моне – света. Левая часть картины залита золотистыми лучами вечернего солнца, а правая покоится в тени. Слева изображены здания, линии которых растворяются в солнечном свете, сохраняются лишь легкие блеклые тени. Живописец сознательно отказывается от тщательной детальной прорисовки. Угадываются лишь козырьки над первыми этажами, общее деление зданий на ярусы, примерное расположение окон, крыша, - но больше деталей мы не увидим, так как все поглощают свет и цвет – желтый, золотистый. Даже граница между фундаментом здания и поверхностью бульвара очень размыта, мы можем только самостоятельно додумывать, где же она проходит.
Теневая сторона имеет холодный колорит. Здесь мы видим более четкие линии и прорисованные детали – например, навес над первым этажом под балкончиком, фигуры мужчин в костюмах и шляпах: мы даже видим их белые воротники и манжеты, замечаем, что у них есть бороды и понимаем, куда примерно направлены их взгляды. Довольно тонко и ясно прорисованы ветви ближайшего к нам дерева – мы видим его «теневую часть», но понимаем, что с другой стороны оно такое же золотистое, будто бы растворяющееся в воздухе, как и средняя группа деревьев. Если взглянуть еще дальше, то мы заметим еще деревья, которые наполовину находятся в освещенной части, а наполовину – в теневой и с нашего ракурса этот переход кажется чем-то нереальным, почти волшебным – здесь золото переходит в таинственную серо-голубую дымку. Получается, что теневая и солнечная сторона пейзажа дополняют друг друга и создают единое целое, гармоничное и прекрасное.
Такое световое решение можно объяснить художественными исканиями Моне. К 1870-м годам форма уже перестала интересовать Моне, хоть он ее еще не полностью игнорирует, уже понятно, что художника больше интересует передача атмосферы города в разных его состояниях, и в этой картине ему удалось поймать такой момент перехода дня к вечеру. Еще далеко до «Руанских соборов» Моне, где здание полностью превращается в поле экспериментов со светом и цветом, поэтому «Бульвар Капуцинок» можно назвать работой-рубежом, когда уже Моне уже сформировался как уникальный художник, приобрел индивидуальность, но еще не полностью ей поддался, не полностью отошел от изображения формы. Возвращаясь непосредственно к колориту – главными оттенками в «Бульваре Капуцинок» являются золотистый и серо-голубой. Светло-серый навес над этажом также придает пейзажу свежести, как и нежное голубое небо с реалистично и одновременно тонко изображенными облаками. Они не чисто-белого цвета, а немного розоватые, словно пропускают сквозь себя солнечные лучи. Интересно, как золотой цвет, занимающий в основном левую часть картины, «захватывает» часть пространства в правой части «Бульвара Капуцинок» – это можно заметить, проследив за уходящей вправо перспективой. Эта встреча золотистого и серо-голубого цепляет взгляд зрителя, еще раз подчеркивает контрастность, двойственность бульвара в таком необычном освещении.
Итак, стоит отдельно рассмотреть особенности техники, в которой выполнена картина «Бульвар Капуцинок» написан масляными красками, свободными короткими мазками, которые и передают это столь ощутимое для зрителя движение. Картина действительно наполнена жизнью: пестрые мазки, положенные раздельно заставляют нас прочувствовать это хаотичное перемещение прохожих, которые сливаются в единый поток, где уже и не разберешь – кто куда-то спешит, а кто просто прогуливается. Люди будто растворяются в городе, становятся его неотъемлемой частью. Важны не их личности, а их роль в едином механизме.
Один из посетителей отозвался об изображении прохожих такими словами: «Значит и я так выгляжу, когда иду по бульвару Капуцинок? Гром и молния! Вы что, наконец, издеваетесь надо мной?»
Фиакры написаны такими же резкими, свободными мазками, а вот ветви деревьев переданы тонкими, изогнутыми линиями. Небо написано не столь резкими мазками, как люди или фиакры– оно более нежное, спокойное, поэтому и изображено как нечто целостное. В «Бульваре Капуцинок» Клоду Моне удалось передать подвижность, непостоянность, «пульс» города. В то время Париж был фактически культурной столицей Европы, городом с уникальной атмосферой, которую художник прочувствовал и запечатлел в своей картине. Интересно, что изображая вид с балкона фотоателье, где вскоре прошла первая выставка импрессионистов, Моне будто показывает нам мир глазами импрессиониста – то, какой красивой и волшебной может быть повседневная, порой суетливая жизнь, если приглядеться. Возможно, «Бульвар Капуцинок» – это еще и взгляд в будущее, вера в выбранный путь в искусстве.
Kommentare