До 5 марта в ММОМА на Гоголевском бульваре продлится персональный выставочный проект резидента pop/off/art lab – художника Шамиля Шааева «Неотменимая модальность видимого», в котором он затрагивает аспекты схожести таких состояний сна, смерти и наслаждения. Обыгрывая в своих работах религиозные и античные сюжеты, Шамиль предоставляет возможность зрителю определить, какое конкретно из этих явлений отражено на поверхности иконных досок и холстах. Для более осознанного погружения в контекстуальные аспекты выставки мы решили поговорить с Шамилем о его творчестве.
Фото: Михаил Приходько
- Почему для создания своей серии Вы решили использовать старые иконные доски? Есть ли перекличка сюжетов Ваших работ с религиозными мотивами?
- Меня всегда завораживали иконы как предметы, которые принято определять как сакральные. Некоторые из них столетиями выполняют свою функцию – являются символическим предметом поклонения и, кажется, они действительно могут аккумулировать в себе некую энергию. В тоже время нужно помнить, что технически это просто образ на гладкой и плоской поверхности. Все, что происходит после написания изображения – это продукт нашего стремления нагрузить предмет/образ смыслами. В этой логике работает искусство.
Весь проект состоит из цитат из христианской и античной религиозной иконографии. Это считывается даже из названий. Например, Call me by Teresa – это отсылка к барокко, к скульптуре Бернини «Экстаз святой Терезы». Опытный зритель найдет и другие аллюзии.
- Хотели ли Вы когда-то заняться иконописью?
- Технически, работы на досках, представленные в экспозиции, сделаны по иконописным традициям: дерево, паволока, левкас и масло. Но хотел ли я заниматься иконописью в рамках традиции? Нет.
- Во втором зале Ваши алтари представлены в земле в синих балахонах, это была ваша задумка такого представления? И чем она обусловлена?
- На использование синей ткани меня вдохновили работы мастеров Северного Возрождения, в частности Рогира ван дер Вейдена. Его синий завораживает: это или ровная синь неба, чистого, безмятежного, иногда уходящего в бесконечность; или разные производные синего ломаных складок одежды. Мне кажется, эти складки вообще составляют отдельный сюжет, процесс их разглядывания увлекает.
- Почему Вас заинтересовала фиксация именно этих пограничных человеческих состояний?
- Религиозная иконография полна чувственности. В то же время религия интенсивно апеллирует к феномену смерти, и это очень мощный инструмент. Так один один нарратив переходит в другой, в полотне культуры это все взаимосвязанные явления.
- Задачей посетителей выставки является разгадать и понять состояния, в которых отображены герои Ваших полотен? Или Вы преследуете другие цели? Знаете ли Вы сами, в каких состояниях Вы отображали этих людей? Реальны ли они или вымышлены?
- Каждый сам для себя определяет, для чего он ищет контакт с искусством. Недавно мне написала девушка, которая сказала, что ей захотелось плакать, когда она была на выставке. Не берусь анализировать, просто сообщаю вам это. Мне хочется думать, что образы самостоятельны, и мне не хотелось бы делать отсылки к определенным людям, потому что то, о чем я говорю, относится к универсальным категориям.
- Работаете ли Вы сейчас над какой-то серией?
- Да, я работаю над серией «Расточение неизвестного», которую для себя определил как некую параллель неотменимой модальности видимого.